Из жизни сенаторов.

[В.В. Маньяковский 5]

«Жадность до денег, если она ненасытна, гораздо тягостней нужды, ибо, чем больше растут желания, тем большие потребности они порождают». Демокрит

 

За дверью раздался стук. Присяображенский проснулся и нехотя подошел к двери. Поглядел в глазок, там было темно, видимо кто-то выкрутил лампочку.

- Кто там? – спросил хозяин.

- Ыыыыы… Ммммм…. Ыыыыыыууэээааааааа…. – раздалось из-за двери.

- Чего?

- Пмгите!

Судя по скулежу и надрывному стону, кому-то была нужна помощь. Профессор подумал, поглядел в начало коридора, где только что открылась дверь комнаты Алехерталя, просувшегося от шума, решившего узнать, что происходит и стоявего в пижаме с медвежатами, на голове красовался розовый спальный колпак с пумпоном. Тяжело вздохнув, Присяображенский открыл дверь. Свет от лампы в коридоре упал на гостя. Это был уже знакомый нам Шлапондер, стоявший с лампочкой, торчащей изо рта цоколем вперед. «Ы», - грустно поведал он, указав пальцем на предмет, что торчал изо рта. Вся скорбь и многовековая трагедия ходившего сорок лет по пустыне народа была отражена в молящем взгляде. «Заходи, коль пришел. Поможем. Мы ж не звери какие», - недовольно буркнул хозяин, а Алехерталь ехидно хмыкнув, поковырялся в носу, достал оттуда козюлю и вытер ее об стену. Пройдя в операционную, профессор резко развернулся к вошедшему и резко и неожиданно ударил того в живот. «Гыть», - выдал нежданный гость и выплюнул лампочку, которую поймал на лету помощник доктора и, деловито поправив спальный колпак, направился с табуреткой ввинчивать ее обратно.

- А теперь, милейший, потрудитесь объяснить, что вы делали у меня за дверью, и почему лампочка оказалась у вас во рту? – спросил спаситель.

- Я к вам, профессор, и вот по какому вопросу. Шел. Но увидел, что у вас на лестнице чисто, свет горит, испытал классовую ненависть, плюнул на пол и решил вывинтить лампочку, чтобы забрать домой. А пакость сию мелкую свалить на кого-нибудь из местных властей, благо в лице общественности они сами себя давно дискредитировали, - начал исповедь нежданный гость.

- Это я всё понял, а лампочка как во рту оказалась?

- Это отдельная история. Энергосберегающие я таким образом по одной штуке уносил без проблем. У них форма другая и они для такого вида транспортировки наиболее приспособлены. Вот и решил, что вначале у вас лампу украду, домой отнесу, а потом вернусь. Но засунуть - засунул и понял, что не выходит она у меня из головы. Часа два по всему Монетарному городу бегал в панике, один раз даже обделался от испуга. Но взял себя в руки и пошел к вам на поклон, хотя это и не в моих правилах.

- Это все?

-Нет! У меня план. Надо этих ваших подопытных, которых вы мне показали, надрессировать и отправить, как я говорил, на митинг. Я договорился, жители напуганы. Сказал им, что у нас вертолетную площадку для императора построят на четыреста вертолетов. Народ в ужасе.

- Экий ты шалун. Нехорошо народ обманывать! – сказал профессор и рассмеялся.

- Я больше так не буду, - пошутил Шлапондер и захохотал пуще товарища.

- А мы ведь их уже дрессируем, идем, как говорится, с опережением графика. Можем показать, - похвалился Присяображенский и пригласил гостя пройти в лабораторию.

«Иииииааааааа! Иааааааа! ИИИИИаааааааа! Беспредеееееелаииаиаиааа!» - вдруг разнеслось по помещению. И они оба побежали на звук. В углу лицом к Алехерталю стояла помесь человека и осла и из всех сил лягалась, кусалась, плевалась и орала. Доктор старался утихомирить пациента, но пижама была порвана в нескольких местах, колпак слетел с башки, а под глазом набухал приличный синяк. Увидев еще двоих вошедших, загнанный в угол проорал боевое «Ииииааааа» и ринулся в атаку, но был остановлен ударом по башке табуреткой, развалившейся в итоге на части. Ударенный предметом мебели грустно глянул на обидчика, издал жалобное «Иа» и свалился без сознания на пол. Рядом плюхнулось рыхлое тельце в пижаме, потерявшее сознание от испуга.

- Как вы с ним, однако, - удивился Шлапондер.

- А с ним по-другому нельзя, он до конца недрессирован, выходит из себя. Неизвестно, чего в нем больше – осла или ветерана стройбата, упрямый и агрессивный до ужаса. Ну, и тупой, разумеется. Его только табуреткой можно остановить, но они об его башку ломаются. Это предпоследняя. А в целом он весьма способный. По сигналу нашего человека в собрании кричит на камеру нужные вещи. В зависимости от сигнала меняется суть крика, громкость и набор слов, смысла правда нет, но это и не надо. Даем ему сахарок, если правильно выполняет команду. А если нет – то даем в печень. Правда он уже привык и его этим не прошибешь – это у него от осла, а еще он научился сахарок воровать – это у него от стройбата.

- А кто у вас дрессировщик?

- Да есть там один, на крючке у меня за подделку документов сидит. Редкостный негодяй, разумеется. Других, сам понимаешь, не держим.

- Да, хорошие кадры найти нелегко.

- А этого, который с обезьяной скрещен вчера еле поймали – убежал, мерзавец. Свободолюбивый очень. У него, кстати, хвост так и не отвалился. Висел на дереве вверх ногами, гадил на прохожих, орал крамольные речи и грыз ветки. Так бы и не достали, если бы он по глупости и недоразвитости ветку, на которой висел, не перегрыз. Так и долбанулся башкой об асфальт. Там мы его и скрутили. Кстати, этот идейный, но сахарок берет, хоть и скрепя зубы.

- Это хорошо, сахарок все любят, - улыбнулся Шлапондер и слямзил со стола блокнот и ручку.

- Вы это, что взяли-то, на место положите…

- Ой, извините. Вы же понимаете, я их не то, чтобы взял, я их поместил в свою руку с последующим перекладыванием в карман просто чтобы они там полежали у меня до дома, как вы могли такое подумать? И лампочку я бы обязательно вернул. Потом. Пусть даже и перегоревшую. Но вернул бы. Мне чужого не надо, мне свое нужно, а что такое «свое» - это «мое», а «мое» - это все, что мне понравилось, так что это мои блокнот и ручка.

- Я тебе сейчас лампочку… Нет две лампочки с разных сторон засуну.

- Больно надо, заберите свои побрякушки, - обиженно буркнул Шлапондер.

- Так-то.

- А как их зовут, этих ваших существ?

- Это очень интересная история. Тот, что с гипофизом обезьяны взял себе свою же фамилию и требует называть его товарищ Мышариков. Второй почему-то потребовал именовать себя Пургением Диванычем.

- Да уж…

Не говорите.

В это время Алехерталь пришел в себя и сказал: «Челомот просил новую коробку от холодильника и пожрать»

Светало. Наступал новый день. Приближался митинг. Заинтересованные лица готовились….