Что читаем и что по этому поводу думаем?

[flight 4 059]

Александр Старостин. "Шепот звезд".

 

Офигительная вещь.

http://www.proza.ru/2008/07/23/399

 

О летчиках, о Православии и о судьбе страны в 90-е (когда происходит действие) и в 30-е (в воспоминаниях героев).

 

 

 

Рассуждения автора, озвученные главными героями, просто шедевральны своим остроумием и ехидством. Вот, напрмер:

 

Сонька стала более или менее известной в журналистских кругах после того, как ее брат — тоже журналист и тоже Золотов — погиб при спасении знаменитых на весь мир летчиц Гризодубовой, Осипенко и Расковой. То есть он не то чтобы спасал, а прилетел к месту падения самолета «Родина» (АНТ-37бис) в группе журналистов и местного начальства на ТБ-3(АНТ-6). То есть даже не прилетел, а его привезли для освещения в прессе исторического события. И в этот огромный четырехмоторный бомбардировщик конструктора Туполева (АНТ), отбывавшего в то время наказание, врезался сопровождающий его «дуглас»: летчик «дугласа» решил показать летчицам, проведшим десять дней в тайге на шоколадках, «высший пилотаж», хотя ни ТБ-3, ни «дуглас» не должны были вообще лететь на место вынужденной посадки. На глазах молодых женщин погибло шестнадцать человек, в том числе и Сонькин брат.

Погибших, в том числе и Золотова, бросили в тайге, чтобы не омрачать праздника победы отечественной авиации; трех летчиц с ликованием встречала вся страна, весь советский народ. Тогда-то о Соньке кое-что и услышали в очень узких кругах как о сестре того, кто до последнего мгновения жизни исполнял свой журналистский долг: щелкал и щелкал своей «лейкой» через иллюминатор — думал, наверное, что эволюции «дугласа» вокруг ТБ-3 запланированы программой спасения.

Крестинин-старший знал этот случай от самой Валентины Степановны Гризодубовой, но в узких кругах того времени умели молчать о событиях, которые проходят в тени от общественности и не становятся предметом истории и энциклопедий.

 

еще

«Химерой» он считал и знаменитую на весь мир челюскинскую эпопею, когда не приспособленный к арктическим плаваниям ковчег с женщинами, детьми и свиньями для прокормления «избранного народа» отправили на верную гибель через ледяную пустыню во главе с декоративным Отто Шмидтом, бородатым, как библейский пророк. Утонули — так оно и должно быть, — но зачем во время голода в стране кинули миллионы на закупку американских самолетов, а также послали аэропланы, дирижабли, ледоколы (кое-кто по пути погиб), когда сотню верст до берега можно было пройти по льду, тем более женщин и детей довольно скоро вывез на сушу товарищ Ляпидевский (герой номер один), а до него к пострадавшим приезжал на собаках офицер царской армии, которого сперва хотели наградить орденом (не разобрались), потом расстрелять. Этот герой (о нем молчок) прожил в Крестах Колымских (ныне Черский) до семидесятых годов и был известен среди своих замечательной упряжкой, состоящей из одних сук, и тем, что не стриг ни бороду, ни волосы и в любые морозы ходил без шапки. Кличка его была Костыль.

 

— Или вот еще, — продолжала красавица. — Герой номер два — Сигизмунд Леваневский. Красавец, манеры, шляхтич. Но выдает себя за сына рабочего. Среди поляков красавцы — дело обыкновенное. Особенно из шляхты. Впрочем, у поляков ты шляхтич, если имеешь козу. Илья Ильич Крестинин, батька Ивана, имел по нашим мерам полтыщи гектар — крестьянин; поляк имеет козу — аристократ. За что ему, польскому шляхтичу, дали звезду номер два? Наверное, за то, что никого не спас во время Челюскинской рулетки, в которую даже не сумел сыграть. Разве что разбил купленный в Америке за огромные деньги роскошный аэроплан «флейстер», обитый изнутри, как сама понимаешь, бобриком и с отхожим местом. Тогда летчики могли только мочиться в шар-пилот. Это такой большой презерватив, который метеорологи надувают водородом и запускают в небо с приборами, а летчики используют их по назначению. Короче, летел спасать челюскинцев, да не справился с задачей и врезался в торос. Летать не умел.

— Как не умел?

— А так! Тот, кто умеет, тот умирает своей смертью, а не гробится и других не гробит. Хороший ли был летчик на «дугласе», который вмазался в ТБ-3 и устроил шестнадцать гробов и сам угробился под видом спасения экипажа Гризодубовой? Отвечаю: дерьмо!

— А Чкалов? Он разве не умел? Ведь он — где-то читала — великий летчик нашего времени. Есть и кино про Чкалова. Я видела кино!

Серафимовна по своему простодушию понимала экран как замочную скважину в реальную жизнь, а не смоделированные пропагандистские или рекламные клипы для сбыта сомнительного товара.

— Великий летчик должен быть дисциплинированным. Великим был неизвестный тебе второй пилот Чкалова Байдуков, который вел одномоторный аэроплан через полюс, когда Чкалов лежал без сознания с кровотечением из носа. Летели-то на такой высоте, где жизнь, как сама понимаешь, невозможна. А они и жили, и работали. Вот разве что кровь хлестала через все дыры. Семьдесят часов в воздухе! Таковы были сталинские соколы. Великие доживали до своего естественного конца: Анохин, Громов, Водопьянов, Байдуков, Козлов, Перов...

 

— Не пойму, чего людям неймется, — говорила, захлебываясь от возмущения, Серафимовна. — А наколку ему, этому гаду, дала Сонька, чтоб она провалилась!

Борис Борисыч читал, шевеля губами статью Сени Басова и сердито крякал. Серафимовна продолжала:

— Знаешь, ее путают с Леной Боннэр... Ее муж придумал водородную бомбу. Очень, говорят, влиятельная старуха: перед ней сам Чубайс хвостом бьет. А люди на улице ее кроют на чем свет стоит за развал Советского Союза.

— Сонька развалила, что ли?

— Нет, изобретатель! Он писал воззвания, натравливал на нас всяких агентов ЦРУ. Но писал-то не он, а Лена Боннэр — он ведь, как все изобретатели, был с огромным приветом, не соображал, что делает.

— Погоди, ты мне голову окончательно запутала. При чем тут Боннэр?

— Если она капнет америкашкам, те враз скинут кого угодно: хоть премьера, хоть президента. Очень влиятельная карга.

— А Сонька?

— Сонька тоже влиятельная. Неприятная бабка: приходит в чужой дом, как в свой: ест, пьет в три горла, воняет папиросами, а потом в этом же доме гадит. Распускает слухи, головы морочит, сталкивает лбами, и, что характерно, безнаказанно. Всегда во всё вносит путаницу. Что ни сделает, все сходит с рук. А попробуй тронь — такой визг поднимется! Если б ты знал, какой она базар может поднять. Будет вопить, что свободу зажимают. А какая свобода? Кому? Только олигархам. А откуда они взялись? Из под забора. Откуда у них миллиарды, у подзаборников? То-то же!

 

Но пик известности Софьи Марковны был впереди, когда началась перестройка и пришла свобода. Все помнят случай, когда коммунисты и комсомольцы во главе с президентом и группой наиболее юрких идеологов марксизма-ленинизма рвали свои членские билеты и швыряли в лицо того, кто для них еще вчера олицетворял ум, честь и совесть. Тогда же — это многие помнят — в городе N принялись сдергивать памятник самого человечного, и чугунный Ильич пришиб своей кепкой трех комсомольцев; один из них оказался племянником Софьи Марковны — не то Сеня, не то Миша. Трех героев, которые перед собственной гибелью смело порвали билеты, провожал весь город. Цветы, музыка, шествия, песни рок-групп. Новые властители по привычке несли с высоких трибун слова, в которые сами не верили, а президент не то Газпрома, не то просто президент сказал со слезой в голосе: «Простите нас, мы вас не уберегли...» Во время этого всенародного горя на трибунах замелькала и Софья Марковна.

Но все это впереди, а пока «Союз нерушимый» стоял во главе прогрессивного человечества, Софья Марковна верой и правдой служила партии, а ее племянник только-только вступил в ряды ВЛКСМ и знать не знал, ведать не ведал, что закончит свои дни под чугунной кепкой того, чей силуэт носил у сердца. Потом, правда, выяснилось, что погиб не племянник, а однофамилец, однако это не помешало Софье Марковне на гребне славы и всенародной скорби получить какую-то международную премию свободных журналистов и пластиковую карту на ежемесячную гуманитарку по линии какого-то международного центра. Племянник Софьи Марковны — живой и здоровый — со временем станет бизнесменом и владельцем авиакомпании «Голден Эрроу», непонятным образом отпочковавшейся от Аэрофлота. Однако все это впереди.

 

Ну, и напоследок, про эту странную фразу "Бог в душе":

 

Серафимовна приняла таинство Святого Крещения, но это не очень сильно повлияло на ее душу. Она ходила во храм, ставила свечи и опускала деньги в ящик на ремонт, полагая, наверное, что Бог — нечто вроде собеса или профсоюза, где можно рассчитывать на помощь всякому, кто сам не забывает об уплате членских взносов. Причем делала это втайне от Соньки, зная, что та поднимет ее на смех и будет со знанием дела (знает до черта!) доказывать, что Православие давным-давно устарело, так как нисколько не изменилось с апостольских времен, хотя апостолы ходили пешком, а нынешний Патриарх ездит на иномарке.

Серафимовне не хотелось, чтобы ее подруга вообще касалась Церкви: обязательно выйдет какая-то гадость. А на чем патриарху ездить? На коне? На велосипеде? Да и иномрка принадлежит не ему, а перейдет следующему патриарху, как и облачение.

Однажды, правда, случился разговор о вере, когда на кухне столкнулись Сонька и Шавырин, явившийся за какой-то авиационной книгой. Попивая кофе и покуривая, Сонька затеяла разговор о религии, полагая, наверное, срезать «этого антисемита» на глазах простодушной Серафимовны.

Шавырин, позевывая, пробормотал:

— Когда говоришь с бездуховными людьми, молчи о духовном.

Сонька не ожидала такого нахальства и сорвалась на крик:

— Да я духовнее тебя в тыщу раз! А в церкви мне делать нечего! Я не нуждаюсь в посредниках! Бог у меня в душе!

— Всегда? — вопросил с видом кротости Шавырин.

— Бог? Да, всегда!

— Ну, если бы такое мы, — он поглядел на Серафимовну, — услышали от Серафима Саровского, или Иннокентия Московского, то эти слова имели бы вес. Когда же такое говорит обыкновенный советский обыватель из вчерашних коммунистов, то мы вправе поинтересоваться: в результате каких духовных подвигов он достиг таких успехов, что Бог у него в душе? Назовите хотя бы один. Расскажите, как переживаете всегдашнее присутствие Бога в своей душе? Как это отражается на окружающих?

— Я не нуждаюсь в посредниках. Особенно в таких, как вы, господин Шавырин! И еще. Христос говорил много умных вещей, но о Церкви не говорил.

— Да? Вы знаете все, что Он говорил? Тогда вы не можете не вспомнить Его слов: «Созижду Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее». От Матфея. Глава шестнадцатая. А остальное — молчание, молчание.

Потом Сонька поливала на чем свет стоит литературного «негра» (за глаза, разумеется): она ему и работу дала, и он кормится с этой работы, а он ее предал, и он пьяница, бездарь, бездельник, халявщик и никакой не верующий, так как жрет свинину в Великий пост, в церковь ходит пьяный. И вообще антисемит. Последнее было явной ложью: Шавырина никогда не интересовал еврейский вопрос. А в Палестино-Израильском конфликте он болел за израильтян.

 

 

Изменено 26 октября 2012 пользователем flight

[Фейка 16 616]

Что-то и Амброз Бирс мне совсем не нравится.......... предсказуемо........и скучно (

Изменено 26 октября 2012 пользователем Фейка

[Veselenov 4 654]

Что-то и Амброз Бирс мне совсем не нравится.......... предсказуемо........и скучно (

 

Может, Густав Майринк пободрей пойдёт? "Голем", "Зелёный лик" и, особенно, "Ангел западного окна" - у меня прошли на одном дыхании.

 

И, чтоб уж точно не было скучно, всё-таки еще раз рекомендую обратить внимание на У.Эко. Начните с конца - с "Пражского кладбища". По занимательности этот роман не уступает творениям Дюма. (Кстати, сам Дюма - один из второстепенных героев "Пражского кладбища".) А то прям не с кем поболтать о любимых романах

[flight 4 059]

Александр Старостин. "Шепот звезд".

 

Офигительная вещь.

http://www.proza.ru/2008/07/23/399

 

О летчиках, о Православии и о судьбе страны в 90-е (когда происходит действие) и в 30-е (в воспоминаниях героев).

 

 

 

Не могу не накидать еще цитат:

 

— Человек своего поколения. Не из худших. Поколение было ориентировано на газетно-книжные образцы. Образцы эти служили в конечном счете разрушению России, которая одним фактом своего существования и своими богатствами действовала на нервы всему миру. Наше уничтожение началось с того, что Россию переименовали в аббревиатуру. СССР. Что ни буква, то ложь. (Китайцы оказались умнее, их не развалят) Уничтожили Россию, уничтожили поколение исключительно здоровых людей, которые несли в себе и память, и слова православной России: крестьянство, офицерство, священников, профессуру. Тогда, помню, даже в технарской среде была пословица: «Знать, как Отче наш». Уже мое поколение «Отче наш» не знало. Но всех перебить не удалось, был малый остаток великого народа, обреченного на молчание или слова, в которых не было даже смысла. Иные молились не словами, а поступками. Крестинин и Махоткин из этого малого остатка. А вне Православия мы хуже европейцев, вне Православия мы — дрянь. Разве не так? Мы превращаемся в конгломерат, в сброд, в сектантов, в хамло, в навоз, на нем взрастет новая, безликая и малодушная нация, которая не даст миру ни поэтов, ни художников, ни мыслителей, ни святых. Разве что исполнителей чужого. К этому всё и идет.

...

 

— Одно утешение, что чуждые нашей натуре идеалы, а иными словами— глупости, возведенные в квадрат, куб или энную степень, обратятся в свою противоположность, так как жизнь, независимо от идей, развивается по каким-то своим законам.— Он показал на небо.— Да, у них самая лучшая вычислительная техника, самые гениальные компьютерщики и ученые, у них лучшие информационные и аналитические центры. Но есть Некто, Кто был раньше. — он снова показал на небо. — У Него свои законы. И неважно, знаем мы их или нет. А что касается Махоткина, то он, возможно, святой.

...

И Шавырин, чей фонтан красноречия забил с новой силой по принятии очередного стакана, рассказал историю Махоткина.

— Прошу обратить внимание, по ком бьют. Точнее, в кого кидают дерьмо. В лучших! Это было поколение русских, православных...

— Тоже мне, православные! — возразил следователь. — Сплошные большевики! Православных попросту расстреливали.

— Они были православными, — повторил Шавырин, начиная заводиться. — Только им отвели взгляд от Бога — нагрузками, каких не знало ни одно поколение живущих на земле. Они служили Богу… без молитв, бессловесно, то есть своими поступками за гранью человеческих возможностей. И крестили их кровью.

— Героические перелеты? — хмыкнул следователь.

— Не забудем про войну. Они не пустили к нам заразу безбожия и пошлости с Запада.

— Железный занавес, что ли?

— Железный занавес несколько сдержал наше растление. Когда одному важному фашисту доложили результаты медосмотров — большинство русских девушек оказались девственницами — он понял, что Германия проиграла войну. Эти девушки были безгласными христианками. А вот нынешнее поколение — это уже умственный интернационал. Умственные пролетарии всех стран, соединяйтесь! Ну, соединились! А дальше-то что? Как соединились? Для чего? Под знаменем пошлости и некрофилии! А знамя в их руки вложил знаете кто? Тот, кого называют отцом лжи!

— Некрофилия? Любовь к мертвым? Что это такое?

— Не хотите ли вы назвать телевизионно-компьютерные призраки, влезшие в каждый дом, в каждую пустую башку любовью к живым? Это тени, это мертвые души и мертвые предметы. А эти говорящие стиральные порошки и холодильники? А имена, которые даются стульям и стеллажам?

...

— Вы хотите узнать про Крестинина и Махоткина. Что ж, скажу. Их назначение — оправдать поколение русских людей тридцатых-сороковых роковых пред Богом. Вот и всё. Когда наступит последний суд, когда все мы, живые и мертвые, предстанем пред Богом, Россия будет оправдана этими героями. Могу предложить список. Если к новомученикам Православия прибавить этих героев, то мы на Страшном Суде будем выглядеть достойно… Может быть достойнее, чем любой народ мира.

— Понятно. Русь, умытая кровью мучеников.

— Да, мучеников. Их не меньше, чем в первые годы Христианства. Но хвостатый враг и его прихвостни — и за кордоном и внутри страны — ведут по очкам. С большим перевесом. Очень большим. Но не надо думать, что Господь ушел в отпуск и полностью отдал власть нынешним хозяевам, которые те же говорящие куклы. То есть, трупы.

 

А вот о том, как одного "свободного" журналиста некто ударил по голове и обоссал, а у бывшей совковой журналистки прорвало канализацию:

 

 

 

— Я считаю, что его ударили по головке вышние силы — в качестве наказания. Сейчас, к концу века, события развиваются стремительно, время сгустилось до предела. Раньше была пословица: Бог правду видит, да не скоро скажет. Мог не говорить и двадцать, и сорок лет. Теперь, с приближением последнего суда, бьет сразу, не ждет сорок лет, как раньше.

— Вышние силы не только стукнули, но и помочились, — хмыкнул капитан.

— Богу вся возможна, — философски заметил «негр». — Послушайте, товарищ капитан. Я предлагаю вам сделку: рассказываю, что за силы наказали Сеню, а вы мне подкинете сюжетец — какое-нибудь не очень тупое, с двойным дном убийство, которое способно потянуть действие. Роман, понимаете, затормозился — хоть плачь... Вот разгадка вашего дела.

— Я весь внимание.

— Факт первый. На Сеню помочились вышние силы — это вы сами сказали, — пояснил он. — Второй факт: его крестную мамку Софью Марковну те же силы залили канализацией.

— Опять метафора?

— Нисколько.

И Шавырин принялся рассказывать о жизни Софьи Марковны и об ее страданиях.

Следователь сперва заинтересовался, потом заскучал, а «негр» не замечая этого продолжал:

— Не находите ли вы, капитан, что оба преступления имеют один почерк? И все связано с нечистотами, то есть, с нечистой силой. В этом есть — в деле Соньки — намек следствию. Даже не намек, а прямая подсказка. Хитроумный и насмешливый убийца рассуждал так: Сонька и Сенька кидались дерьмом в окружающее их народонаселение и метили главным образом в тех, кто выше, значительнее, благороднее. Кидали-кидали, и вот все стало возвращаться. Докидались, одним словом. Помните: «Кто с мечом придет, тот от меча погибнет». Теперь людишки стали другими — мечами не воюют, воюют другим способом. Воюют... даже говорить противно. Кроме того, неужели вам ничего не говорит созвучие имен: Сенька — Сонька? Это звучит как детская дразнилка. Вот вам путь расследования. Назовите дело так: «О нечистых». Или еще лучше: «О нечистой силе» — ведь они, и Сонька, и Сенька, — сила — довольно включить радио или почитать газету... Но они теперь нечистые. Значит, нечистая сила.

[bezlif4ika 10 004]

закончила невыносимую легкость бытия. Так и не поняла, почему ее рекомендуют к прочтению. Есть умные мысли, но они будто отдельно от сюжета.

начала заводной апельсин, но уже не нравится с первых страниц. Наверно, не ко времени она. Возьму либо Фейхтвангера, либо Липскерова (пальцы для кэролайн.) Читал кто-нибудь?

[Вся в маму 16 331]

Ходила на "Каренину", думала спек будет.

Оказалась хореаграфическая постановка....

Сидела и тупила, 3 книги смешались в голове....

Так вот купила Толстого "Анна Каренина", буду перечитывать.

[ArtG 210]

Наконец-то добрался до Акунина. Читаю 4-ю книгу детективно-исторической серии "Эраст Фандорин" под названием "Пиковый валет". Все книги очень интересные.

[Dumpy 2 508]

Взял почитать Л.М.Буджолд "Разделяющий нож".

Вот ведь забавно, что автор женщина - заметно моментально. Ранее читал её фантастику и фэнтези, ничего такого не замечал.

Видимо у каждого писателя есть некий предел, за которым читать его книги уже не стоит, дабы не портить впечатление.

[Wilson1147 3 117]

Читаю Д. Струков. " Столыпин. На пути к великой России". Взгляд на Столыпина сквозь призму его веры в Бога и т.д. немного с церковным уклоном, но читаю с большим интересом.

[Фейка 16 616]

http://lib.ru/INPROZ/SHMITT_E/oskar.txt

 

Эрик-Эммануил Шмитт "Оскар и Розовая Дама"

 

Смертельно больной мальчик пишет письма к Богу........ очень трогательное произведение, лишенное, однако, излишней слезливости, которую можно было бы ожидать при подобном сюжете.

 

Хочу теперь посмотреть спектакль...............Слышала, Алиса Фрейндлих играет моноспектакль по этой пьесе.